Ярмарки краски

Нынешние второкурсники Школы-студии МХАТ – курс Марины Брусникиной и Сергея Щедрина – дебютируют на профессиональной сцене коллажем из жизни людей с обочины; пробивают дно – в хорошем смысле.

Кавалькада подвижных контейнеров, приспособленных под магазинчики. В них Татьяны и Светланы, Олеги и Серёги (всем, в основном, основательно за 50; молодёжь – наперечёт) продают разнообразный, иногда даже ослепительный хлам.

За железными ставнями – пещеры Али Бабы, набитые грошовыми сокровищами: косметика-бижутерия-синхрофазотроны-периодика с помойки, учебники английской грамматики и французские фирмовые пиджаки за 100 рублей – Собянин носил, берёг для музея, да не уберёг.

Кто не торгует, тот просто чилит; проводит на блошке бесконечное свободное время; иные исполняют песни, от души, не корысти ради – «Давно не бывал я в Донбассе...».

И все охотно общаются с невидимым покупателем, рассказывая немного про товар и много – про себя. Всех играют актёры-студенты, загримированные до полной возрастной неузнаваемости; в чём и радость зрителю – ишь что творят, и помеха для славы исполнителей – идентифицировать и запомнить новичков поимённо при таких внешних метаморфозах непросто. «Прозаические» скетчи-портреты перемежают «музыкальные паузы» – концертные номера, в которых те же парни и девушки изображают звёзд эстрады и рок-н-ролла;

разброс велик – от Нины Хаген до Ирины Аллегровой и обратно; не только барахло.

Всё броско, ярко, за редкими исключениями не утомительно; несколько сумбурно – так иначе на вещевом/блошином рынке-барахолке, в поздние восьмидесятые звавшегося «толпой» или «толкучкой», быть не может.

Среди спектаклей-предтеч – «Это тоже я», серия портретов москвичей рубежа нулевых-десятых, ставшая визиткой первого поколения Мастерской Брусникина; и «Транссиб», результат долгого железнодорожного путешествия уже следующего курса Мастерской, панорама россиян, живущих вдалеке от столиц. Директор Мастерской Маша Синицына напомнила мне и о «ЧПР», документальном проекте Мастерской и фестиваля «Брусфест», выросшем из диалогов с представителями исчезающих и новорождённых профессий, появившихся с Четвёртой Промышленной Революцией. Брусникинцы-2025 обратили внимание на «другой мир», населённый современными инкарнациями героев Достоевского и Горького; на дне – интересно! Ну это та река – река реальности – в которую легко входить не один раз;

для вступающих в жизнь артистов – «это учёба и игра»:

они жадно копируют действительность, оттачивают навыки, сдают экзамены и, благодаря режиссёрской энергии Юрия Квятковского, собирают этюды в спектакль с потенциалом хита.

Премьера – в антураже весьма далёком от той бедной, маргинальной среды, что оживает на сцене: игристое из самоваров, клубника-черешня-панкейки, чиабатта с прошутто и лососем, паштеты-винегреты и по подарку – от винила до стеклянной фигурки, на выбор – каждому зрителю. Благодарить надо, видимо, Яндекс, поддержавший выпуск спектакля. Думаю, это правильный контраст – не только потому, что пару-тройку раз подходил к самовару. Театр, замахивающийся на постановку «оперы нищих» и фрондирующий подзаборным названием, не обязан быть нищим;

с порога (ну или с вешалки, если дворик у входа в «Практику» не обжить из-за дождя) удивляет изобилием, без стеснения заявлянт правила игры – будет шоу, адресованное буржуазной публике.

Про нищих, но не опера, скорее, отвязная дискотека; развлечение, вырастающее из «низового» материала и превращающее его в карнавал; «снимающее» жизнь соцпомойки в деталях, но не претендующее на строгий социальный очерк. Не пародия, не насмешка – за кажущейся не слишком сложной драматургической конструкцией очевидна серьёзная работа: месяцы наблюдений и интервью с героями, педантично указанными в программке. Опыт творческого присвоения чужих биографий; школа жизни, из которой извлечён урок арт-метаморфозы тёмной изнанки в театр нарядных миниатюр.

Уверен, что метаморфоза сработала бы и без такого количества музыкальных номеров; с ними немного перебор; крен в капустник. Это всё конечно здорово; кривляться, безусловно, в кайф – база актёрской природы! но чистопородная пародия – штука небесспорная; рискует надоесть. И ладно, когда пародируются попс-звёзды, для чего ещё годятся Лепс или бессмертный Леонтьев? Сложнее, когда объектом пересмешек оказывается Николай Воронов или Пётр Мамонов (почему? не угадаете! всё из-за того, что одна из барахольщиц гордится тем, что когда-то танцевала в спектакле Мамонова «Мыши, мальчик Кай и Снежная Королева»; ребятки-студенты не застали, а я помню; давно живу; скоро в утиль).

Тут гротеск фигляра-школяра наслаивается на органическую странность или осознанный гротеск оригинала; масло масляное.

Списываем на ошибки молодости.

(©) Фотографии Жени Потах предоставлены пресс-службой театра.